Еникеев Анатолий Анатольевич
Председатель редакционной коллегии кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии КУбГАУ, г. Краснодар
Беспалова Ольга Евгеньевна
Кандидат филол. наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой русского языка и литературы Национального минерально-сырьевого университета «Горный», г. Санкт-Петербург
Беляева Наталия Валерьевна
доктор с.-х. наук, доцент, профессор кафедры лесоводства, ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный лесотехнический университет им. С.М. Кирова»
Большакова Галина Ивановна
доктор исторических наук, профессор кафедры социального и естественнонаучного образования Выборгского филиал РГПУ им. А.И. Герцена, г. Выборг
Виштак Ольга Васильевна
д-р пед. наук, канд. техн. наук, профессор кафедры Информатики и управления в технических системах, декан факультета Балаковского инженерно-технологического института филиала «Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ»
Дейкина Алевтина Дмитриевна
д-р пед. наук, профессор кафедры теории и практики преподавания русского языка и русского языка как иностранного (ТППРЯиРКИ) Московского государственного педагогического университета (МПГУ).
Кернесюк Николай Леонтьевич
доктор медицинских наук, профессор кафедры оперативной хирургии и топографической анатомии Уральского медицинского университета, г. Екатеринбург, заслуженный врач России
Шевцов Владимир Викторович
доктор экон. наук, профессор кафедры институциональной экономики и инвестиционного менеджмента Кубанского государственного аграрного университета; академик МАРЭ, академик МФИАБ
Бабаева Фатима Адхамовна
кандидат педагогических наук, доцент кафедры компьютерных технологий и общетехнических дисциплин Новосибирского государственного университета архитектуры, дизайна и искусств, г. Новосибирск
Богданов Александр Васильевич
кандидат физ.-мат. наук, доцент, доцент кафедры «Общеинженерных дисциплин» Каспийского института морского и речного транспорта филиала ФГБОУ ВО «ВГУВТ»
Голованов Роман Сергеевич
кандидат политических наук, кандидат юридических наук, МBА, докторант ГОУ ВПО Кыргызско-Российский Славянский университет
Добротин Дмитрий Юрьевич
кандидат педагогических наук, доцент Московского городского педагогического университета
Землякова Галина Михайловна
кандидат педагогических наук, доцент, доцент кафедры «Изобразительное искусство» Тольяттинского государственного университета, г. Тольятти
Канокова Фатима Юрьевна
кандидат искусствоведения, член Международной Ассоциации «Союз дизайнеров», зав. кафедрой декоративно-прикладного искусства Института дизайна ФГБОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова
Китиева Малика Ибрагимовна
кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики Ингушского государственного университета, г. Назрань
Коренева Марьям Рашидовна
кандидат мед. наук, доцент, преподаватель кафедры «Социальная работа» факультета истории, политологии и права Московского Государственного Областного Университета, г. Москва
Напалков Сергей Васильевич
кандидат педагогических наук, старший преподаватель Арзамасский филиал ФГАОУ ВО «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского»
Понькина Антонина Михайловна
кандидат искусствоведения, доцент кафедры оркестровых инструментов, Белгородский государственный институт искусств и культуры, г. Белгород, РФ, член Национального музыкального союза Украины
Савин Валерий Викторович
кандидат филос. наук, доцент кафедры Общей физики филиала ФГБОУ ВО «Национальный исследовательский университет «МЭИ», г. Волжский
Тагиев Урфан Тофиг оглы
кандидат технических наук, доцент кафедры «Сельскохозяйственные машины» Азербайджанского Государственного Аграрного Университета, г. Гянджа
Харчук Олег Андреевич
кандидат биол. наук, ведущий научный сотрудник Института генетики, физиологии и защиты растений АН Молдовы, доцент-исследователь, associate professor в Молдавии, г. Кишинев
Хох Ирина Рудольфовна
канд. психол. наук, доцент ВАК, член ППЛ, заведующий кафедрой психологического сопровождения и клинической психологии факультета психологии Башкирского государственного университета.
Щербаков Андрей Викторович
кандидат культурологии, советник Российской Академии Естествознания, сотрудник отдела информатизации ЧОУ Русская Христианская Гуманитарная Академия, г. Санкт-Петербург
Маматқулов Давлатжон Махаматжонович
Доктор философии(PhD) по педагогическим наукамзаведующий кафедрой «Духовности и нравственности” Института переподготовки и повышения руководящих кадров и специалистов народного образования имени А. Авлони, г. Ташкент
Источник: https://www.internauka.org/journal/stud/herald
Официальный сайт Студенческого правительства ИГХТУ | Если ты никуда не торопишься, значит, ты уже опоздал!
Начало весны в ИГХТУ ознаменовалось замечательным мероприятием, приуроченным сразу к двум праздникам – Дню защитника отечества и Международному женскому дню. «Леди и джентльмены» традиционно объединяет самых ярких, харизматичных и талантливых представителей общежитий. Вот и в этот раз показать себя решили неординарные личности, а именно:
- Пара 2 общежития — Анна Ким 1-22 и Александр Асонов 3-21;
- Пара 3 общежития — Арина Сентябрева 4-2 и Александр Смольницкий 4-32;
- Пара 5 общежития — Мария Панфёрова 3-1 и Дмитрий Рябинин 3-4.
- А оценивало выступления ребят уважаемое и компетентное жюри: проректор по воспитательной работе и социальным вопросам Олег Николаевич Захаров, кандидат психологических наук, доцент кафедры философии Марк Борисович Клейман, экс-председатель СП Андрей Кованов, преподаватель кафедры Неорганической химии Мария Анатольевна Волкова, председатель Студенческого Правительства Надежда Чеснокова, преподаватель кафедры Химической технологии волокнистых материалов Анна Андреевна Липина, кандидат технических наук, доцент кафедры Процессов и аппаратов химической технологии Андрей Александрович Липин.
Перед участниками стояла непростая задача – продемонстрировать свои артистические способности, слаженность работы, находчивость и остроумие. Для первого конкурса пары подготовили визитные карточки, отражающие их имидж.
Затем им необходимо было вжиться в роль, озвучивая диалоги из известных кинофильмов. Ну и конечно же, что, как не танец, выражает истинную грацию и пластику? Каждая пара смогла выбрать тот стиль, который им по душе, чтобы показать свои способности и удивить зрителей. Умение выражать свои чувства при помощи слов было проверено у участников с помощью конкурса комплиментов. А классическая игра «Крокодил» показала, что участники настолько дружны, что понимают друг друга с полуслова.
Болельщикам тоже скучать не пришлось – интересные состязания показали, что наши студенты — самые сильные, а студентки – самые находчивые! Кроме того, зрителей порадовали замечательные песни в исполнении Станислава Фокина, Анны Золотовой и Андрея Иванова.
Не обошлось и без сюрпризов! Во время конкурса Александр Смольницкий сделал предложение своей девушке и партнёрше Арине Сентябревой! И она дала своё согласие! Это лишний раз подтверждает, что ИГХТУ не только объединяет людей, увлечённых наукой, но и помогает им найти свою вторую половинку!
- В заключение мероприятия жюри подвело итоги:
- Самой элегантной парой стали Анна Ким и Александр Асонов.
- Номинация «Самая артистичная пара» досталась Марии Панфёровой и Дмитрию Рябинину.
- А самой эффектной парой стали Арина Сентябрева и Александр Смольницкий.
Источник: http://studprav.isuct.ru/
Почвенничество
Литературный словарь терминов
Почвенничество это русское литературно-критическое и философско-эстетическое направление, сложившееся в атмосфере идеологических конфликтов 1860-х. Ведущих теоретиков почвенничества А.А.Григорьева, М.М.Достоевского, Ф.М.Достоевского и Н.Н.Страхова объединяла идея слияния «просвещенного общества» с «национальной почвой» на основе традиционализма и православия, что в конечном счете, по их мнению, должно было обеспечить духовное и социальное развитие России. Специфически модифицируя отдельные постулаты славянофильского учения, почвенничество, в отличие от него, не выработало цельной и законченной доктрины даже в лице своих главных идеологов. B.В.Розанов охарактеризовал почвенничество как «другое имя славянофилов и славянофильства, более, пожалуй, конкретное, менее кабинетное и отвлеченное» (Розанов В.В. Собрание сочинениц: О писательстве и писателях). Понятие оторванности от почвы применительно к русской интеллигенции, отошедшей от народа после петровских реформ, употребил в 1847 К.С.Аксаков: «Мы похожи на растения, обнажившие от почвы свои корни» (Московский литературный и ученый сборник на 1847 год). В дальнейшем эти слова неоднократно варьировались Достоевским: «Выражения, что мы оторвались от своей почвы, что нам следует искать своей почвы, были любимыми оборотами Фёдора Михайловича», — писал Страхов (Ф.М.Достоевский в воспоминаниях современников). Организационным центром почвенников были издававшиеся братьями Достоевскими журналы «Время» (1861-63) и «Эпоха» (1864-65). Генетически почвенничество восходило к так называемой «молодой редакции» журнала «Москвитянин» (1841-56), вдохновителем и ведущим критиком которой в 1850-56 был Григорьев.
Почвенничество философско-эстетическом плане
В философско-эстетическом плане почвенничество представляло собой консервативную форму философского романтизма. Интерес к народу сочетался у почвенников с острым вниманием к человеческой личности.
Выступив с корректировкой отдельных положений славянофильской доктрины, Григорьев, в частности, упрекал ее теоретиков за идею абсолютизации крестьянской общины, преуменьшающей значение личности «перед общинным началом»: «Мысль об уничтожении личности общностью в нашей русской душе есть именно слабая сторона славянофильства» (Григорьев А.А. Материалы для биографии).
Почвеннические взгляды Григорьева нашли выражение в созданной им литературно-философской теории «органической критики», согласно которой произведение искусства существует независимо, а своим содержанием имеет «душу» и «жизнь». Развивая эстетические концепции Григорьева, Страхов высказывался о значении человеческой личности: «Мир есть сфера, сосредоточие которой составляет человек.
Человек есть вершина природы, узел мироздания, бытия. В нем заключается величайшая загадка и величайшее чудо мироздания» (Страхов Н.Н. Мир как целое). В терминах «органической критики» Страхов утверждал, что высшие интересы человеческой души органично связаны с искусством. Эстетические концепции Ф.М.
Достоевского, не получившие выражения в виде стройной системы, сформулированы им в отдельных высказываниях: по Достоевскому, истинное искусство в опосредованной форме содействует совершенствованию личности, но от него нельзя требовать общественной пользы.
Почвенническим построениям была присуща религиозная направленность, сочетавшаяся с мессианской идеей об особом назначении русского народа и православной России, призванной спасти человечество.
В «москвитянинский» период Григорьев, глубже проникаясь идеями православия, именно в нем усматривает силу, способную обновить общественную и духовную жизнь России: «Под православием разумел я… стихийно-историческое начало, которому суждено еще жить и дать новые формы жизни, искусства, в противоположность другому, уже отжившему… началу—католицизму».
Начало это «на почве славянства, и преимущественно великорусского славянства, с широтою его нравственного захвата, должно обновить мир» (Григорьев А.А. Материалы для биографии).
Развивая идею самостоятельности и самобытности России, Страхов иллюстрирует ее «законом» идейной эволюции великих русских писателей, согласно которому все они претерпевают «в своей умственной жизни перемены, в общих чертах довольно схожие. Каждый начинает с увлечения европейскими идеями, с жадного усвоения западного просвещения.
Затем следует… разочарование в Европе… Наконец наступает просветленная любовь к России и искание в ней якоря спасения, твердых опор для мысли и жизни» (Страхов Н.Н. Борьба с Западом в нашей литературе).
В соответствии с этим законом в почвеннической концепции Страхова вся история русской литературы предстает как история «постепенного освобождения русского ума и чувства от западных влияний, постепенного развития нашей самобытности в словесном художестве» (там же).
Органическим результатом развития всей русской литературы явилась, по мнению Страхова, эпопея Л.Н.Толстого «Война и мир», в которой раздался голос «за простое и доброе», олицетворяющее русский национальный тип, «поднявшийся против ложного и хищного», «враждебного и чуждого» (Страхов Н.Н. Критические статьи). В.В.
Зеньковский отмечал: «Если западная культура есть «торжество рационализма», то отвержение рационализма лишь усилило культ русской самобытности у Страхова. Он становится горячим и страстным защитником идей Н.Я.Данилевского… о развитии культурно-исторических типов.
Петербургская группа польских писателей
Почвенничество Страхова завершается в борьбе против всего строя западного секуляризма и в безоговорочном следовании религиозно-мистическому пониманию культуры у Толстого» (Зеньковский В.В. История русской философии). В объявлении о подписке на журнал «Время» на 1863, явившемся одним из самых ярких манифестов почвенничества, М.М.
Достоевский писал: «Мы вносим новую мысль о полнейшей народной нравственной самостоятельности, мы отстаиваем Русь, наш корень, наши начала».
Добиться осуществления нравственной и умственной самостоятельности России можно было, по мнению почвенников, только преодолев разрыв насильственно отъединенных петровскими реформами друг от друга сословий путем их мирного слияния на основе просвещения и православия.
Идея эта была заявлена в либерально-почвеннической программе журнала «Светоч», предвосхитившей программу «Времени» и «Эпохи»; в статьях А.П.Милюкова и М.М.Достоевского о драме А.Н.Островского «Гроза». В статье М.
Достоевского впервые высказывалась мысль о «всепримиряемости» как об отличительном свойстве русского национального типа, которая будет повторяться всеми почвенниками, но олицетворение сути русского духа и русской идеи они будут находить в творчестве А.С.Пушкина.
В области социально-политической почвенничества, призывая к «слиянию» просвещенного общества с народом на основе «постепенства и малых дел», отвергало путь революционных преобразований: «Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского, он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово. Вот наш русский социализм!» (Достоевский Ф.М. Дневник писателя. 1881). Наиболее отчетливо почвеннические взгляды на общественные преобразования, революцию и прогресс проявились в полемике с идеологами «Современника» — Н.А.Добролюбовым и Н.Г.Чернышевским.
Направление, течение, школа
Почвенничество подвергалось резкой критике со стороны представителей либеральной, консервативной, революционно-демократической и народнической журналистики (М.А.Антонович, М.Е.Салтыков-Щедрин, Д.И.Писарев, Г.И.Успенский, Н.К.Михайловский, Н.
В.Шелгунов), а затем и марксистской (Г.В.Плеханов, А.В.Луначарский, М.Горький). К широкому кругу почвеннических идей часто обращается современное западное литературоведение, интерпретирующее их как «истинное проявление» «русского национального самосознания».
Источник: https://litpr.ru/pochvennichestvo/
Почвенничество — древо
Статья из энциклопедии «Древо»: drevo-info.ru
По́чвенничество — литературно-общественное направление в России, зародившееся в 60-е годы XIX века.
Идеологи почвенничества: Ф.М. Достоевский(+ 1881), М.М. Достоевский, А.А. Григорьев (+ 1864), Н.Н. Страхов (+ 1896).
Термин «почвенничество» сложился на основе публицистических призывов Ф.М. Достоевского вернуться к своей «почве», к русским национальным началам, «сделаться русскими»:
«…наша задача создать себе новую форму, нашу собственную, родную, взятую из почвы нашей, взятую из народного духа и из народных начал…» [1]
В начале июля 1860 года Санкт-Петербургский цензурный комитет разрешил братьям Достоевским издавать ежемесячный журнал «Время». В цензоры «Времени» определили И.А. Гончарова. Основная идея, которую, по замыслу братьев Достоевских, должен был проповедовать журнал, была идея необходимости выработки в сознании общества новых начал государственного развития.
 |
| Санкт-Петербург. Дом на Малой Мещанской, в котором располагалась редакция журналов «Время» и «Эпоха». |
Центральные положения почвенничества впервые звучат в цикле статей Ф.М. Достоевского «Ряд статей о русской литературе.Введение», опубликованных в журнале «Время» в 1861 году [2]. Этот цикл статей — главный ориентир и идейно-эстетическая доминанта журнала, допускающая отклонения и в сторону радикально-демократической, и в сторону славянофильской линии. Журналистикой 1960-х годов «Введение» было воспринято как манифест почвенничества.
Сохранив общественно-исторический смыл слова «почва», который вкладывали в него славянофилы и революционные демократы (Белинский, Герцен, Добролюбов), т.е.
«народные начала жизни», издатели «Времени» дают слову новое качество: «почва» — это тот духовно-нравственный пласт общественно-политической жизни, на основе которого только и возможна встреча и органическое соединение интеллигенции и народа, образованности и народной нравственности; культуры и народности.
В отличие от славянофилов, почвенники отнюдь не считали необходимым для России вернуться к нравственным и духовным основам, нарушенным петровскими реформами, не настаивали на полном отрицании какого бы то ни было положительного восприятия общественно-исторического опыта Европы.
Напротив, они предлагали исходить из реальной современной действительности, из тех форм жизни, которые сложились в результате преобразований Петра, именно с учетом европейского опыта развития.
Они отрицали лишь возможность перенесения этого опыта, выработанного опять же на почве, но иной западной культуры, на русскую почву, ибо считали, что любая идея претендующая на жизнеспособность и плодотворность существования, должна быть не пересаживаемой, но естественно вырастающей из родной почвы. [3]
Почвенники ратовали за собрание всего созидательного в идеях и славянофилов и западников.
Первостепенное значение редакцией «Времени» придается задаче распространения грамотности в народе; это главное, на чем должно сосредоточить свои усилия образованное сословие. Отсюда призыв Достоевского снизойти до крестьянского мальчика, оставив отвлеченные теоретические споры и рассуждения о всечеловеческом благе.
Идеи почвенничества были враждебно встречены публицистом M. H. Катковым:
«Народные начала! Коренные основы! А что такое эти начала? Что такое эти основы? Представляется ли вам, господа, что-нибудь совершенно ясное при этих словах? Коль скоро вы, по совести, должны сознаться, что при этих и подобных словах в голове вашей не рождается столь же ясных и определенных понятий, как при имени хорошо известного вам предмета, то бросьте эти слова, не употребляйте их и заткните уши, когда вас будут потчевать ими».
Критик С.С.Дудышкин из «Отечественных записок» подверг пристрастному обсуждению «Объявление о подписке на журнал «Время» первую статью Достоевского из цикла «Ряд статей о русской литературе». Журнал «Москвитянин» объявил, что программа нового журнала списана как будто с их программы.
- Но многим новый журнал понравился, например Некрасову. В первом номере «Свистка» за 1861 год поэт писал:
- Что ты задумал, несчастный?
Что ты дерзнул обещать?..
- Помысел самый опасный —
- Авторитеты карать!
- Явленье нового журнала
- Внезапно потрясло умы:
- В нём слышны громы Ювенала,
- В нём незаметно духа тьмы,
- Отважен тон его суровый,
Его программа широка…
- Привет тебе, товарищ новый!
- Явил ты мудрость старика.
- Неси своей задачи бремя,
- Не уставая и любя!
С января 1861 года «Время» вошло в число толстых петербургских журналов и вскоре стало соперничать с самыми популярными периодическими изданиями: только за первый год издания «Время» сравнялось по количеству подписчиков с «Отечественными записками» и «Русским словом» (около 4 000 подписчиков) и заняло третью позицию по отношению к двум абсолютным лидерам — «Современнику» Н.А. Некрасова (7 000 подписчиков) и «Русскому вестнику» М.Н. Каткова (5 700 подписчиков).
В 1863 г. журнал «Время» был запрещен после появления статьи Н.Н. Страхова «Роковой вопрос», содержавшей комментарий почвенников к польскому восстанию, превратно истолкованный властями как антиправительственный.
С начала 1864 года начал издаваться новый журнал «Эпоха»(власти не разрешили использовать старое название). «Эпоха» пыталась продолжать традиции «Времени», но отвергалась всякая критика государства и не было политической сатиры, и в целом журнал отличался консерватизмом в духе правого славянофильства. После смерти Михаила Достоевского в феврале 1865 года выпуск «Эпохи» прекратился.
Использованные материалы
[1] Ф.М. Достоевский. Объявление о подписке на журнал «Время», 1860
[2] http://www.philolog.ru/filolog/writer/pdf/vvedenfm.pdf
[3] Селезнев Ю.И. Достоевский.-4-е издание., М.:Мол.гвардия, 2004, с.224
Источник: https://drevo-info.ru/articles/16479.html
Русское почвенничество
Прямым продолжением славянофильства в 60—80-е гг. XIX в. было почвенничество, представленное трудами Аполлона Александровича Григорьева (1822—1864), Николая Николаевича Страхова (1828-1896), Николая Яковлевича Данилевского (1822— 1885), Федора Михайловича Достоевского (1821—1881).
Почвенничество, по определению А. А. Григорьева, характеризовалось «восстановлением в душе новой, или лучше сказать, обновленной веры в грунт, в почву, в народ»2.
Вера в народ, в развитие на собственной почве сочеталась со взглядом на историю как на спонтанный органический процесс, принципиально не поддающийся рационализации.
Оригинальная концепция исторического процесса, понимаемого таким образом, была представлена прежде всего в трудах Н.Я. Данилевского и Ф.М. Достоевского.
В середине XIX в. представления об уникальности каждого общества и его культуры, несводимости их к какому-то единому образцу буквально носились в воздухе, о чем свидетельствует разработка этих идей в западноевропейской и русской социально-философской мысли. В западноевропейской это направление представлено в трудах Генриха Риккерта, в русской — в трудах М.П. Погодина и А.А. Григорьева.
Впервые мысль о принадлежности Западной Европы и России к разным типам культур высказал М.П. Погодин. Европу он рассматривал как наследницу культуры Западной Римской империи, а Россию — как наследницу культуры Восточной Римской империи — Византии, А. А.
Григорьев, называя свое мировоззрение органическим, исходил из того, что жизнь мира развертывается в совокупности типических «циклов», которые имеют свой лик, свою форму, свой образ. Каждая эпоха есть своего рода «организм», целое во времени, как каждый народ есть целое или организм в пространстве. У А. А.
Григорьева мы находим ряд идей и терминов, которые впоследствии были представлены в теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского.
Впервые идею многообразия типов культур на теоретическом уровне изложил Н.Я. Данилевский, разработавший систему основных типов культур и объяснивший механизм их возникновения, развития и смены в ходе мировой истории.
Данилевский пришел к выводу, что подобно тому, как в природе существуют различные типы организаций животных и растений, в человеческой истории существуют различные типы культур.
Под культурно-историческим типом он понимал «самостоятельные и своеобразные планы религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного, — одним словом, исторического развития»1.
Содержание всемирной истории составляет, по Данилевскому, развитие десяти типов культур: египетской, китайской, индийской, древнесемитической, иранской, ассиро-вавилонской, древнегреческой, древнеримской, новоаравийской, романо-германской.
Кроме того, он выделял два типа культур доколумбовой Америки — мексиканский и перуанский, — которые не успели развиться и были насильственно уничтожены испанскими завоевателями.
Славянский тип культуры, которому принадлежит будущее, согласно Данилевскому, находится в процессе становления.
Теория культурно-исторических типов сформулированная Данилевским, выступала как антитеза универсалистским человеческой истории концепциям истории, которые носили ярко выраженный европоцентристский характер. В философии истории европоцентризм выражался в представлении о линейном, одномерном характере исторического процесса на базе рационалистической концепции прогресса.
Данилевский очень точно определяет европоцентризм как «отождествление судеб Европы или романо-германского племени с судьбами всего человечества»2. Он дает развернутую критику европоцентризма, показывая его противоречия с требованиями научного метода.
Это противоречие, на взгляд Данилевского, проявлялось в том, что общепринятая схема мировой истории не соответствовала ни одному из требований научной систематики: сложившееся подразделение на древнюю, среднюю и новую историю объединяло в одну группу разнородные явления и разъединяло родственные.
Самое главное возражение Данилевского против европоцентризма заключалось в том, что этот подход не давал объяснения ни истории России, ни истории народов Востока, превращая их в приложение к европейской истории.
Вместо моноцентризма Данилевский предлагает концепцию полицентризма типов культур, вместо линейности — многовариантность развития.
При такой трактовке исторического процесса по-новому встает вопрос об общей направленности истории и преемственности в развитии культур. Данилевский исходил из того, что «начала цивилизации одного какого-нибудь типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших, или современных цивилизаций»1.
Все цивилизации вносят свой вклад в сокровищницу мировой истории, и ни одна цивилизация не может гордиться тем, что представляет высшую точку развития в сравнении с ее предшественницами во всех сторонах развития, делает общий вывод Данилевский.
Прогресс в развитии человечества, утверждает он, заключается не в том, чтобы «идти всем вместе в одном направлении (в таком случае он скоро прекратился бы), а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества во всех направлениях»2.
С этой точки зрения решая вопрос о единстве человеческой истории, Данилевский показывает, что «общечеловеческих ценностей», «общечеловеческой цивилизации», которые отождествляют с романо-германской цивилизацией, «нет и быть не может». У каждого народа своя история, культура, религия, свой национальный дух, а потому всем стремиться к одному и тому же не стоит, так как «это значит желать довольствоваться общим местом, бесцветностью, отсутствием оригинальности».
Н.Я. Данилевский видит человеческую историю как множественность непохожих культур, раскрывающих все сущностные силы человека. Рассматривая проблему России и Запада, Данилевский исходит из того, что Россия и Европа принадлежат к разным типам культур, не только несовместимых, но и враждебных друг другу.
Причем в Европе эта враждебность носит осознанный характер, а в России она не осознается. В его работах дается четкое обоснование этого тезиса. Он ставит простой вопрос: «Что такое Европа в политическом смысле?» И дает определение Европы как совокупности государств, осознающих себя как единое целое1.
Данилевский обращает внимание на тот факт, что любой организм, будь то отдельный человек, социальная группа или государство, осознает себя через противопоставление другим людям, группам, государствам. Исторически Европа осознавала свое религиозное и политическое единство, противопоставляя себя как христианский мир мусульманскому Востоку.
Со времени же формирования православной Российской империи самосознание Европы как политического целого стало формироваться через противопоставление своих, европейских интересов, интересам славянского мира.
Славянство в лице России стало казаться Европе «темной и мрачной силой», враждебной прогрессу и свободе; в то же время было очевидно, что славянство не будет служить Европе просто материалом для извлечения своих выгод. Именно поэтому возникла концепция России как препятствия прогрессу. Данилевский показывает, что эту точку зрения разделяет и русская интеллигенция, воспитанная на западной философии и литературе.
Поскольку, констатирует Н. Я. Данилевский, исторические пути Западной Европы и России были разные, но «к сожалению или к удовольствию, к счастью или несчастью», Россия не принадлежит к Европе и не причастна ни к европейскому добру, ни к европейскому злу.
На основе большого исторического материала взаимоотношений России и Европы в XVIII — XIX вв. Данилевский показывает, что при всех попытках сближения интересов России и Европы, ее государственные интересы постоянно ущемлялись. Отсюда его вывод о необходимости для России выйти из европейской политической системы, т. е. руководствоваться только своими государственными интересами.
Главной темой идейных исканий Федора Достоевского стала тема взаимоотношения Бога и человека, Бога и мира. Может ли человек сохранить в себе человеческое, т. е.
быть нравственным вне религиозного сознания? В отличие от большинства его современников Достоевскому было очевидно, что вне идеи Бога как высшего начала «все нравственные основания в человеке, оставленном на одни свои силы. условны…
»2 и только религия может дать абсолютное обоснование нравственности. «Христианство, — пишет Ф.М. Достоевский, — дает свою нравственность и велит верить, что это нравственность нормальная, единая, что нравственностей условных нет»3.
В своих художественных и публицистических произведениях великий мыслитель исследует все губительные последствия отказа человека от веры в Бога.
Человек, по Ф.М. Достоевскому, есть великая тайна: нет ничего значительнее и дороже человека, хотя нет и ничего страшнее его. Он саркастически высмеивает рационалистические трактовки человека, согласно которым поведение человека определяется его рассудком и соображениями выгоды.
По мнению писателя, человек в цельности своей природы есть существо иррациональное, поэтому рассудочным путем познать природу человека невозможно.
Как бы ни была упорна работа мысли, она никогда не сможет охватить человека полностью, будет отвечать мнимому человеку, а не действительному. Всегда остается иррациональный остаток, который и составляет самый главный сокровенный смысл.
В человеке скрыт акт творчества, и он привносит в жизнь человека страдания и радости, ни понять, ни переделать которые не дано разуму.
Подлинная сущность, ядро человека заключается в стремлении к самоутверждению, т. е. к свободе. Человек, по образному выражению героя «Записок из подполья», не штифтик, не клавиша фортепьянная, и хоть по глупой, но по своей воле желает жить. Бытие человека определяется этой жаждой свободы.
Ф. М. Достоевский исследует парадоксы свободы, поскольку свобода для человека — это всегда свобода выбора между добром и злом. Проблема заключается в том, может ли человек сам, руководствуясь чисто человеческими установлениями, определить, что есть добро и что есть зло. Он показывает, что, отрицая Бога, человек логически приходит к мысли, что «если Бога нет, то все позволено».
Нет Бога, нет греха, нет бессмертия, нет смысла жизни. Человеку как нравственному существу невозможно прожить без Бога, ибо «совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного»1. Кто теряет веру в Бога, тот неизбежно становится на путь саморазрушения личности, как герои романов Ф.М.
Достоевского — Раскольников, Свидригайлов, Иван Карамазов, Кириллов, Ставрогин.
Исключительный опыт познания истории с позиций диалектики свободы содержится в поэме о Великом Инквизиторе в романе «Братья Карамазовы», названной с легкой руки В.В. Розанова (1856—1919) легендой о Великом Инквизиторе. В этой поэме божественному смыслу истории противопоставляется грандиозный замысел переустройства человеческого общества на рациональных человеческих основаниях.
Образ Великого Инквизитора олицетворяет у Ф. М. Достоевского замысел безбожного социалистического переустройства общества. Достоевский определяет европейский социализм как продукт западноевропейской культуры: «социализм французский есть не что иное как насильственное единение человечества — идея, еще от древнего Рима идущая и потом всецело в католичестве сохранившаяся»1.
Он поясняет, что главной в европейских социалистических учениях выступает экономическая проблема — «камня и хлеба».
На самом деле проблема социализма не столько экономическая, сколько атеистическая: «нынешний социализм в Европе, да и у нас, везде устраняет Христа и хлопочет прежде всего о хлебе»2. Западный социализм идет на смену не столько капитализму, сколько христианству.
Социалистическая идея в таком варианте оценивается Ф.М. Достоевским как «дьяволова идея», не принимающая во внимание духовное происхождение человека.
Атеистическому западному социализму Ф.М. Достоевский противопоставляет идею все объединяющего русского социализма, в основе которого лежит жажда русского народа всеобщего, всенародного всебратского единения.
Источник: https://megaobuchalka.ru/4/43033.html
«Почвенничество» Достоевского
Почвенничество Достоевского
Лишь в 1859 году, после четырехлетней каторги,
после солдатской службы в Семипалатинске, Достоевскому было разрешено жить в
столице.
Здесь вместе с братом Михаилом он издает журнал «Время» (1861—1863),
а после его запрещения — журнал «Эпоха» (1864—1865).
В напряженном диалоге с
современниками Достоевский вырабатывает свой собственный взгляд на задачи
русского образованного сословия, получивший название «почвенничества».
Достоевский разделяет историческое развитие
человечества на три стадии. В первобытных, патриархальных общинах, о которых
остались предания как о золотом веке человечества, люди жили массами,
коллективно, подчиняясь общему авторитарному закону.
Затем наступило время
переходное, которое Достоевский называет «цивилизацией». В процессе
общегенетического роста в человеке проснулось личное сознание, а с его
развитием — отрицание авторитарного закона. Человек, обожествляя — себя, стал
терять веру в Бога.
«В Европе, например, где развитие цивилизации дошло до
крайних пределов развития лица, — вера в Бога в личностях пала».
Но Достоевский считает, что состояние «цивилизации»
— состояние переходное, равно как и сам человек — существо недоконченное,
находящееся в стадии «общегенетического роста». И «если б не указано было
человеку в этом его состоянии цели» — «он бы с ума сошел всем человечеством».
Цель указана, идеал есть — Христос. В чем закон этого идеала? «Достигнуть
полного могущества сознания и развития, вполне сознать свое я — и
отдать это все самовольно для всех…
В этой идее есть нечто
неотраимо-прекрасное, сладостное, неизбежное и даже необъяснимое» — «все
отдавая, ничего себе не требовать».
С этих позиций писатель подвергает критике
современных социалистов. Социалисты взяли у христианства идею братства, но
решили прийти к нему слишком легким путем. Они поставили нравственное
совершенствование общества в прямую зависимость от экономического строя и тем
самым низшую, экономическую область превратили в высшую.
Изъян их учений в
том, что в сфере духовной они требуют от человека слишком мало. В их теориях не
учитывается противоречивая, «недовоплощенная» натура человека и снимается
бремя тяжелого, повседневного труда внутреннего совершенствования.
Как
Раскольников, они «хотят с одной логикой натуру перескочить», не замечая, что
«зло» в человеке лежит глубже, а добро — выше тех границ, которые
их учениями определяются.
Только христианство стремится к братству через
духовное очищение каждого человека независимо от условий его жизни вопреки
влиянию среды. Для братства требуются не разумные доводы, а чисто эмоциональные
побуждения: «Надо, чтобы оно само собой сделалось, чтоб оно было в натуре,
бессознательно, в природе самого племени заключалось».
В русском православном
народе, по Достоевскому, еще сохранилось это начало христианского братского единения.
И потому народ наш инстинктивно тянется к братству, к общине, к согласию,
«несмотря на вековые страдания нации, несмотря на варварскую грубость и
невежество, укоренившиеся в нации, несмотря на вековое рабство, на нашествие
иноплеменников».
Только на этот идеал, живущий в сердце народа, и
должен опираться русский человек, мечтающий о братстве. Поэтому Достоевский
упрекает социалистов в отвлеченности, в книжности их утопий: «Вы зовете с
собой на воздух, навязываете то, что истинно в отвлечении, и отнимаете всех от
земли, от родной почвы.
Куда уж сложных — у нас самых простых-то явлений нашей
русской почвы не понимает молодежь, вполне разучились быть русскими. …Вы
спросите, что ук Россия-то
на место этого даст? Почву, на которой укрепиться вам можно будет, — вот
что даст. Ведь вы говорите непонятным нам, массе, языком и взглядами. …
Вы
только одному общечеловеческому и отвлеченному учите, а еще матерьялисты».
Достоевский считает, что высокий идеал уберегла
православная вера, воспитывающая личность, готовую на братство. Поэтому
русская интеллигенция должна отречься от умозрительных теорий
западноевропейских социалистов, вернуться к народу, к «почве» и завершить
великое «общее дело» человечества: «Не в коммунизме, не в меха-
нических формах заключается социализм народа русского;
он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя
Христово. Вот наш русский социализм! Вот над присутствием в народе русском
этой высшей еди-нительно-«церковной» идеи вы и смеетесь, господа европейцы
наши».
«Русская идея», которую разрабатывает и
формирует Достоевский, не националистична, а всечеловечна. «Мы предугадываем, —
пишет он, — что характер нашей будущей деятельности должен быть в высшей
степени общечеловеческий, что русская идея, может быть, будет синтезом всех
тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа…»
Идеалом русского человека в его развитии
Достоевский считает Пушкина.
Позднее в знаменитой речи на открытии памятника
Пушкину в Москве в 1880 году Достоевский отметит: «Нет, положительно скажу, не
было поэта с такою всемирною отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только
отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине ее, а в перевоплощении своего
духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном,
потому что нигде, ни в каком поэте целого мира такого явления не повторилось.
Это только у Пушкина, и в этом смысле, повторяю, он явление невиданное и неслыханное,
а по-нашему, и пророческое, ибо… ибо тут-то и выразилась наиболее его
национальная русская сила, выразилась именно народность его поэзии, народность
в дальнейшем своем развитии, народность нашего будущего, таящегося уже в
настоящем, и выразилась пророчески. Ибо что такое сила духа русской народности,
как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко
все-человечности? Став вполне народным поэтом, Пушкин тотчас же как только
прикоснулся к силе народной, так уже и предчувствует великое грядущее
назначение этой силы. Тут он угадчик, тут он пророк».
Достоевский понимал, что
его программа рассчитана не на одно десятилетие, что предстоит долгий и трудный
путь. «Время окончательного соединения оторванного теперь от почвы общества —
еще впереди».
Когда надежды на гармонический исход Крестьянской реформы
рухнули, Достоевский еще более укрепился в мысли о тернистых путях к идеалу.
Главное внимание он стал уделять драматическим и даже трагическим тупикам,
которые подстерегают русского интеллигента в его духовных поисках.
Источник: http://vsedli.ucoz.ru/blog/pochvennichestvo_dostoevskogo/2012-05-20-175
Студенческий портал OSTUDENT.RU — Главная
| Категория | Альбомы | Файлы | |||||||||||||
|
59 | 329 | |||||||||||||
|
7 | 6 | |||||||||||||
|
11 | 231 | |||||||||||||
|
|||||||||||||||
|
6 | 335 | |||||||||||||
|
|||||||||||||||
| 960 файлов в 85 альбомах и 4 категориях просмотренных 534702 раз / комментариев всего 130 |
|
|
| Случайные файлы |
Источник: http://www.ostudent.ru/photogallery/
Загрузка...
